Весной 2020-го фигурист-одиночник Георгий Куница покинул группу Этери Тутберидзе: пошел активный рост, а высоким в этом виде сложно удержаться на передовой.
Куница переехал из Москвы в Санкт-Петербург и переориентировался на парное катание – при росте в районе 180 см и с полным арсеналом тройных там легче найти себя. Его тренируют в школе Тамары Москвиной – рядом работают чемпионские дуэты (Мишина-Галлямов и Бойкова-Козловский), Куница катает в паре с Евгенией Тумановой – пока по юниорам.
Ниже – его интервью о том, как адаптироваться в новом виде.
***
– Как тебе Питер?
– Я чуть больше года тут. Мне нравится логистика: все достаточно близко, можно быстро доехать из одного конца города в другой. И красиво. Меня все предупреждали про погоду, но пока чаще солнце. В общем, хорошо все – я теперь живу один, может быть, именно поэтому так.
С другой стороны, в бытовом плане тяжело одному. Все самостоятельно: и стирать, и убираться, и готовить – приходилось учиться.
– В городе ты освоился – а как в парном катании?
– Да, я уже чувствую себя парником. Конечно, еще очень много над чем работать и в плане катания, и в парных элементах, но одиночник я где-то совсем в прошлой жизни.
– Когда человек переходит из одиночного в парное, как меняется его подготовка?
– Первое время вкладываешься в физическом плане. Например, когда я перешел, мой вес был около 60 кг – сейчас я вешу 72-73. Да, немного вырос, но больше подкачался.
Изначально у одиночников нет нужных мышц, чтобы делать поддержки, подкруты – необходимые в парном катании элементы. В одиночке вообще набор веса не приветствуется – это влияет на стабильность прыжков, на выносливость. А в парах подход другой: прыжков тоже достаточно, но упор не на них. Хотя все равно нужно поддерживать хороший уровень – потому что в будущем усложнения пойдут именно в прыжках.
Естественно, много занимаешься парными элементами: поддержками, выбросами, подкрутом, просто катанием – и это очень долгий процесс, начинается с базовых вещей. Все усложняется постепенно: когда тренер видит, что спортсмен готов, то усложняет каждый элемент, переходит к следующему этапу.
Я не сразу освоился. Под второго человека на льду надо было подстроить и катание, и вращения, и вообще все. Когда ты одиночник, то сосредоточен на себе, отвечаешь за себя – свободы очень много. А в парах ты отвечаешь за девочку.
– Но девочка тоже за тебя отвечает.
– Да, но все равно ответственность больше на партнере. Партнер поднимает, партнер кидает, должен ловить.
– Как обстоят дела с программами?
– Программы у нашей пары остаются прошлогодние, но даже так на двоих, конечно, сложнее ставить: надо рассчитать вплоть до шагов, чтобы получалось технично, красиво. Одиночник и темп может форсировать, и добавить лишнюю перебежку, если чувствует, что не хватает скорости, а в парах все просчитано досконально.
И если ты сам решишь что-то поменять – партнер этого не узнает. Поэтому по собственному опыту скажу: в парном больше мороки над программами, шагами, руками – все это выстраивается заметно дольше, чем в одиночном. В одиночном можно за два дня поставить программу и потом ее потихоньку отрабатывать, дошлифовывать. В парах это более длительный процесс.
– Сколько примерно вы ставили произвольную программу?
– Самой программе прицельно уделяли час в день, иногда больше – и так ушла неделя. Потом работали над заходами на элементы: их можно менять, подбирать, отрабатывать – это очень долгая настройка. Расположение элементов – тоже. Только когда начинаешь накатывать, понимаешь: что-то неудобно, и надо менять порядок. И все это нужно обсуждать и с тренерами, и с партнершей.
– Как перейти от этапа «я просто поднял девочку надо льдом» к «мы сделали подкрут на 4-й уровень»?
– Понятно, что нужна сила мышц, но более важна техника: при правильном подходе суперусилия не требуются. Сначала долго учил в зале, потом потихоньку перенесли на лед – и это очень кропотливый процесс.
Я учил шаг за шагом: сначала просто поднять, потом подкинуть или поднять в поддержку. Раз за разом добавляли по пол-оборота, пока не получилось три оборота. Потом добавили переходы, уровни, несложный вход заменили на сложный, выезды тоже.
У нас больше всего мороки было (и сейчас есть) с подкрутом – очень тяжелый элемент. А выброс мы выучили быстро, но это Женя молодец.
***
– Как вы встали в пару? И какая Женя партнерша?
– Первая встреча получилась немного спонтанной, хотя до этого тренер мне сказал, что, скорее всего, меня попробуют с новой партнершей. Но я не знал подробностей: с кем, когда. В итоге пришел, а мне говорят: переодевайся, приходи в зал, там тебя ждет девочка. Кроме Жени я ни с кем не пробовался – и, конечно, волновался.
Она хорошая! Очень трудолюбивая, немногословная. Как партнерша действительно очень хорошая. Но пока все равно немного недостает связи, чтобы пара на льду смотрелась как единое целое – над этим надо работать.
– Как вообще происходит скатка?
– Вот вы пришли – два незнакомых человека – а вам вместе надо кататься, добиваться результатов. Только со временем узнаем друг друга, разбираемся в характерах, притираемся.
Так же и в плане техники. Конкретных упражнений нет – просто отрабатываем в зале все линии, проходим программу (и без музыки, и с музыкой). На льду потом корректируем, чтобы все стало параллельно и синхронно.
Для скатанности необходим простой совместный повтор всех движений максимальное количество раз и в зале, и на льду. Так со временем и идет: притирка, тренировки, тренировки и притирка. Мы в основном общаемся на тренировках, вне льда мало. А я бы хотел больше.
– Как ты вообще решился на парное катание? Травматичная дисциплина, где надо подбрасывать человека в воздух.
– Я всегда переживаю, если виноват в падении. Или если мы насрывали и ей больно. Всегда переживаю: без травм не бывает, особенно в парном катании. Их можно свести к минимуму, но все равно есть определенные риски.
А как решился… Я не люблю танцы. Мне кажется, это очень скучно.. Нет, я не говорю что это легко или что танцоры ничего не делают. Это действительно сложно – так, как катаются танцоры, это вообще особый класс. Но я бы не смог постоянно только кататься, отрабатывать скольжение.
Я прыгать люблю! Да и привлекло разнообразие: в парном есть и поддержки, и прыжки, и выбросы, и тодес, и с катанием все в порядке. Мне предлагали перейти в танцы, но я выбрал пары.
– В одиночном катании те, кто учат ультра-си, предпочитают облегченные лезвия. А в парах появляется дополнительный вес – растет свой и надо поднимать партнершу. Пришлось ли тебе что-то менять при переходе?
– Так получилось, что при переходе я не менял коньки. Пока был одиночником, какой-то период катался на облегченных лезвиях, но они у меня даже в одиночном катании начали ломаться – может, из-за веса, может, из за роста.
Пришлось поменять на классические Gold Seal John Wilson. Ботинки EDEA Piano (это самые жесткие из линейки EDEA), потому что модель Fly я тоже начал ломать и сменил на Piano в последние два сезона одиночником. Уже в таком комплекте перешел в парное – и ничего и не менял.
Но если бы я при переходе катался на облегченных лезвиях, вероятнее всего, поменял бы их. Парники нечасто выбирают такие модели – например, из наших облегченные лезвия у Димы Козловского.
***
– Как влияет на скатывание то, что Женя тоже недавно перешла из одиночного? И кто у вас в паре лидер?
– То, что мы оба одиночники, где-то затрудняет процесс изучения элементов. Потому что, естественно, ни я, ни Женя их не делали – для обоих все в первый раз. С другой стороны, мы оба выстраиваем технику с нуля – и есть шанс выучить сразу правильно. В итоге у нас нет уже заученных ошибок, которые было бы тяжело исправлять.
А как такового лидера в паре нет – мы оба можем что-то решить, внести корректировки. Равноправие.
– Как вы договариваетесь о синхронности элементов во время проката? Есть ли такая возможность?
– Ну, во время программы мы почти не говорим. Можно разве что «командовать» – например, перед поддержкой сказать «и!», чтобы настроить темп.
Это перед элементами во время тренировки можно и даже нужно сказать, что тебе неудобно. Или что бы ты хотел, чтобы партнерша сделала, спросить, что мешает, что тебе самому нужно исправить, чтобы наладить элемент.
А во время программы договариваться – такого практически нет. Это не то чтобы телепатия, но на тренировках все отрабатывается, ты настраиваешь элементы до автоматизма, а в программе собираешь вместе и едешь как есть.
– Одиночное катание считается революционным видом, а парное отмечают за самый высокий уровень сложности – согласен с этим?
– Не знаю, высокий или невысокий, но, возможно, парное катание – более интересный вид. Монотонность в одиночном иногда убивает: постоянно выходить и прыгать, прыгать, прыгать.
В парном катании такое разнообразие элементов! И если что-то не получается на тренировке, то не зацикливаться на одном и отработать другие может быть более резонно. Для меня парное катание более разнообразное, чем одиночное.
– Типичный тренировочный день парника.
– Обычно просыпаюсь около восьми, завтракаю, собираюсь и еду на тренировку к десяти. Там разминка, потом лед, небольшая заминка и перерыв. Снова разминка и лед, а потом можно сходить в зал: или поделать физические, или восстановление – тут кому что надо. В итоге освобождаюсь около пяти вечера.
Дальше свободное время. Я обычно иду прогуляться, встретиться с друзьями или сразу домой отдыхать – зависит от того, насколько устал.
– Сколько часов льда получается в день?
– Два с небольшим, а все остальное – зал, хореография и другие занятия.
– На льду вы вдвоем? Никогда не бывает занятий по одному?
– У нас есть отдельные занятия, но на льду мы всегда вдвоем. Отдельные – это когда мы только с тренером по прыжкам, вот тогда можем отдельно попрыгать. С прыжками у нас порядок. Мы с Женей прыгаем все пять тройных, и каскады три-ойлер-три тоже. Надеюсь, будем усложняться, когда придет время.
***
– Как ты смотришь на то, что правила в парном катании сейчас не поощряют усложнения?
– Все равно пары стараются усложняться, потому что это дополнительные баллы. Допустим, ты можешь сделать поддержку четвертый уровень на плюсы – и это же может сделать и другая пара. А вот в прыжковом контенте ты можешь добавить пару баллов более сложными элементами, которые другим не под силу. Поэтому я надеюсь, на то, что мы в дальнейшем усложнимся.
– Ты говорил, что выучить подкрут было сложно. Как уговорил Камилу Валиеву попробовать?
– Мы не делали настоящую подкрутку – это просто подброс. Камила сама выразила инициативу попробовать что-то из парного, а я старался максимально обезопасить, все проконтролировать. Просто когда у нас зашел предметный разговор, и она сказала «может, что-то попробуем», я предложил такой элемент. Чисто на отдыхе поразвлекаться – думаю, ничего особенного в этом нет.
– К кем-нибудь еще из «Хрустального» ты поддерживаешь отношения?
– Со всеми ребятами в определенной степени поддерживаю общение, могу написать, пожелать удачи, поздравить.
Но с Камилой мы знакомы давно, мы еще в «Москвиче» вместе катались, поэтому поддерживаем близкое общение. С Даней Самсоновым тоже давно уже знакомы, с Морисом общаемся, Даше Усачевой могу написать, у Ане Щербаковой спросить, как дела. Но больше всего с Камилой, пожалуй, и Даней с Морисом.
– Дружба на катке бывает? Или люди все-таки конкурируют между собой и друзей находят вне льда?
– Дружба бывает и на катке. Но, мне кажется, подсознательно все равно спортсмены между собой конкуренты. Может, между ними зависть, может, нет – так в основном в одиночном катании.
В парном с этим попроще, мне кажется. Мы хорошо сейчас общаемся с Сашей Галлямовым, с юниорскими парами: Женей Маликовым, Артемом Грицаенко. Сейчас Ваня Бальченко переехал из Перми с Ясминой Кадыровой – с ними подружились, с Димой Козловским тоже хорошо общаемся.
***
– Твой тренер основной – Артур Минчук. Какой он?
– Требовательный. И справедливый. Хороший человек. Слово тренера – закон, я считаю, так всегда должно быть. Думаю, у нас достаточно хорошие отношения, он может спросить, как мы отдохнули, мы можем спросить, как он съездил с друзьями или женой куда-нибудь.
– Ты занимался у Этери Тутберидзе, теперь у Тамары Москвиной. Эти школы чем-то похожи?
– Обе школы работают на результат, всегда на первое место.
Нагрузки в одиночном и парном катании совершенно разные, все разное, поэтому про систему говорить сложно. Тренер, конечно, ведет к успеху, но многое зависит и от спортсмена. Рецепт прост: ты работаешь, тренер тебе помогает – и из этого вы к чему-то приходите.
Эти школы похожи требовательностью. Тебе сказали: вот так сделать, вот так исправить – ты должен максимально постараться, потому что именно тренеры видят, как правильнее.
На льду у Тутберидзе и Москвиной тоже многое устроено похоже – и там мы катались своей группой, здесь тоже катается только наша группа. И там, и там есть команды тренеров. По скольжению с нами работает Николай Морошкин, он же поставил нам обе программы – считаю, очень хороший специалист. Как и Александр Устинов, который нам тренирует прыжки, как Артур Минчук.
Тамара Николаевна во главе всего и может подсказать все, что нужно, в любой момент. Так и у Этери Георгиевны все построено. То есть единая профессиональная команда работает на результат, а не кто-то один.
– Москвина всегда сама тренирует?
– Конечно! Как говорит она сама: ей не 80, ей 20 лет до 100! Поэтому она сейчас в самом расцвете сил.
– Если бы ты знал, что Тутберидзе условно откроет отделение парного катания, ты бы хотел тренироваться в «Хрустальном»?
– Я уже иду своим путем. То, как я делаю, считаю правильным и не хочу думать, что могло бы быть. И тогда, и сейчас у меня прекрасные тренеры, никаких вопросов к ним нет. Ни сомнений, ни сожалений тоже нет.
– Какие у тебя впечатления от чемпионской группы в школе Москвиной?
– Ну, какие у меня могут быть впечатления? У меня только восхищение, как ребята работают, какого качества у них элементы. Мне до такого уровня еще долго идти.
А как люди они все очень добрые, понимающие и отзывчивые, могут подсказать вообще без проблем – ни о какой звездной болезни речи нет. И все абсолютно простые люди. Как Саша Галлямов с Димой Козловским, так и Саша Бойкова с Настей Мишиной. Просто очень много работают, чтобы прийти к такому результату.
– Между собой они общаются?
– Да, как и все. Конкуренты они только на льду, вне льда все хорошо проходит. Мне кажется, это общая заслуга. Как тренеров, которые не позволили возникнуть ссоре или конкуренции вне льда; так и ребят, которые подстроились, чтобы комфортно уживаться на одном катке, совместно спокойно тренироваться.
– Ты бы хотел сам тренировать когда-нибудь?
– Конечно. И хотелось бы и покататься в шоу после спорта, и тренером стать. Правда, пока не знаю – в одиночном катании или в парном, или вместе. Не знаю, в каком городе, в какой школе, в какой стране – мне еще рано задумываться. Хочу, но потом.
